Сняться в плохом фильме - все равно что плюнуть в вечность!

В 1915 году к директору одного из подмосковных театров явилась молодая

девица весьма неординарной наружности с рекомендательным письмом. Письмо

было подписано близким приятелем директора, московским антрепренером

Соколовским. "Дорогой Ванюша, - писал он, - посылаю тебе эту дамочку,

чтобы только отвязаться от нее. Ты уж сам как-нибудь деликатно, намеком, в

скобках, объясни ей, что делать ей на сцене нечего, что никаких перспектив

у нее нет. Мне самому, право же, сделать это неудобно по ряду причин, так

что ты, дружок, как-нибудь отговори ее от актерской карьеры - так будет

лучше и для нее, и для театра. Это совершенная бездарь, все роли она

играет абсолютно одинаково, фамилия ее Раневская..." К счастью, директор

театра не послушался совета Соколовского.

 Говорят, что этот спектакль не имеет успеха у зрителей?

- Ну это еще мягко сказано, - заметила Раневская. - Я вчера позвонила в

кассу, и спросила, когда начало представления.

- И что?

- Мне ответили: "А когда вам будет удобно?"

Медсестра, лечившая Раневскую рассказала, как однажды Фаина Георгиевна

принесла на анализ мочу в термосе. Сестра удивилась, почему именно в

термосе, надо было в баночке. Hа что великая актриса возмущенно пробасила:

Ох, ни хрена себе! А кто вчера сказал: неси прямо с утра, теплую?!

Однажды Раневская после спектакля сидела в своей гримерке совершенно голая

и курила сигару. В этот момент дверь распахнулась и на пороге застыл один

из изумленных работников театра. Актриса не смутилась и произнесла своим

знаменитым баском: 'Дорогой мой, вас не шокирует, что я курю?'

Однажды Юрий Завадский, худрук Театра им. Моссовета, где работала Фаина

Георгиевна Раневская (и с которым у нее были далеко не безоблачные

отношения), крикнул в запале актрисе: 'Фаина Георгиевна, вы своей игрой

сожрали весь мой режиссерский замысел!' 'То-то у меня ощущение, что я

наелась дерьма!' - парировала 'великая старуха'.

Раневская и Марецкая идут по Тверской. Раневская говорит:

- Тот слепой, которому ты подала монету, не притворяется, он действительно

не видит.

- Почему ты так решила?

- Он же сказал тебе: 'Спасибо, красотка!'

Старшее поколение всегда ругает молодежь:

-она, мол, совершенно испортилась, стала легко-мысленной, не уважает

старших, без царя в голове, только о забавах и думает... Услышав такой

стариковский разговор, Раневская сказала со вздохом:

- Самое ужасное в молодежи то, что мы сами уже не принадлежим к ней и не

можем делать все эти глупости...

Фаина Георгиевна вернулась домой бледная как смерть, и рассказала, что

ехала от театра на такси.

- Я сразу поняла, что он лихач. Как он лавировал между машинами, увиливал

от грузовиков, проскальзывал прямо перед носом прохожих! Но по настоящему

я испугалась уже потом. Когда мы приехали, он достал лупу, чтобы

посмотреть на счетчик!

- Меня никто не целовал, кроме жениха! - с гордостью сказала Раневской

одна молодая актриса.

- Милочка, я не поняла, - отозвалась Фаина Георгиевна, - это вы хвастаете

или жалуетесь?

- Моя собака живет лучше меня! - пошутила однажды Раневская. - Я наняла

для нее домработницу. Так вот и получается, что она живет, как Сара

Бернар, а я - как сенбернар…

- Неужели я уже такая старая, - сокрушалась как-то Раневская. - Ведь я еще

помню порядочных людей!

В Москве, в Музее изобразительных искусств имени Пушкина, открылась

выставка "Шедевры Дрезденской галереи". Возле "Сикстинской мадонны"

Рафаэля стояло много людей - смотрели, о чем-то говорили... И неожиданно

громко, как бы рассекая толпу, чей-то голос возмутился: "Нет, я вот одного

не могу понять... Стоят вокруг, полно народу. А что толпятся?.. Ну что в

ней особенного?! Босиком, растрепанная..."

"Молодой человек, - прервала монолог блистательнейшая наша актриса

Ф.Г.Раневская, - эта дама так долго пленяла лучшие умы человечества, что

она, вполне может выбирать сама: кому ей нравиться, а кому нет".

 В переполненном автобусе, развозившем артистов, после спектакля, раздался

неприличный звук. Раневская наклонилась к уху соседа и шепотом, но так

чтобы все слышали, выдала:

- Чувствуете, голубчик? У кого-то открылось второе дыхание!

В театре им. Моссовета с огромным успехом шел спектакль 'Дальше - тишина'.

Главную роль играла уже пожилая Раневская. Как-то после спектакля к ней

подошел зритель и спросил:

- Простите за нескромный вопрос, а сколько вам лет?

- В субботу будет 115, - тут же ответила актриса.

Поклонник обмер от восторга и сказал:

Во время гастрольной поездки в Одессу Раневская пользовалась огромной

популярностью и любовью зрителей. Местные газеты выразились таким образом:

Однажды актриса прогуливалась по городу, а за ней долго следовала толстая

гражданка, то обгоняя, то заходя сбоку, то отставая, пока на-конец не

решилась заговорить.

- Я не понимаю, не могу понять, вы - это она?

- Да, да, да, - басом ответила Раневская. - Я - это она!

За Раневской по одесской улице бежит поклонник, настигает и радостно

кричит, протягивая руку:

- Здравствуйте! Позвольте представиться, я - Зяма Иосифович Бройтман...

- А я - нет! - отвечает Раневская и продолжает прогулку. 

 Идущую по улице Раневскую толкнул какой-то человек, да еще и обругал

грязными словами. Фаина Георгиевна сказала ему:

- В силу ряда причин я не могу сейчас ответить вам словами, какие

употребляете вы. Но искренне надеюсь, что когда вы вернетесь домой, ваша

мать выскочит из подворотни и как следует вас искусает.

Как-то Раневская позвонила Михаилу Новожихину, ректору Театрального

училища им. М. С. Щепкина:

- Михаил Михайлович, дорогой мой, у меня к вам великая просьба. К вам в

училище поступает один абитуриент, страшно талантливый. Фамилия его

Малахов. Вы уж проследите лично, он настоящий самородок, не проглядите,

пожалуйста...

Разумеется, Новожихин отнесся к такой высокой рекомендации со всем

вниманием и лично присутствовал на экзамене. Малахов не произвел на него

никакого впечатления, и даже, напротив, показался абсолютно бездарным.

После долгих колебаний он решилтаки позвонить Раневской и как-нибудь

вежливо и тактично отказать ей в просьбе. Едва только начал он свои

объяснения, как Фаина Георгиевна закричала в трубку:

- Ну как? Г..? Гоните его в шею, Михаил Михайлович! Я так и чувствовала,

честное слово... Но вот ведь характер какой, меня просят посодействовать и

дать рекомендацию, а я отказать никому не могу.

Как-то Раневской позвонила словоохотливая приятельница и долго-долго

мучила ее болтовней. Когда у Фаины Георгиевны лопнуло терпение, она

извиняющимся тоном сказала:

- Простите, дорогая, я говорю с вами из автомата, здесь ждут...

Как-то Раневскую спросили, почему у Марецкой все звания и награды, а у нее

намного меньше? На что Раневская ответила:

- Дорогие мои! Чтобы получить все это, мне нужно сыграть как минимум

Чапаева!

Как-то Фаина Раневская записала для радио длинное и подробное интервью о

своей жизни, о работе в театре, о ролях в кино. Интервью это одобрили, и

оно должно было пойти в эфир, но накануне передачи к ней приехала

корреспондентка и попросила переписать одно место, где Раневская якобы

неправильно произносит слово 'феномен'.

- Я справилась в словаре, современного русского языка, - сказала

корреспондентка. - Так вот, посовременному произносить это слово нужно с

ударением на 'о' - феномен! А вы произнесли 'феномен'.

Раневская поначалу заспорила, но потом согласилась и отправилась на студию

переписывать этот кусок интервью. Однако, по всей видимости, по дороге

одумалась, так что когда села к микрофону, то резко и твердо сказала:

- Феномен, феномен и еще раз феномен! А кто произносит феномен, пусть

поцелует меня в задницу!

Как-то на южном море Раневская указала рукой на летящую чайку и сказала:

- МХАТ полетел.

Киногруппа, в составе которой находилась Фаина Раневская, с утра выехала

за город на натурные съемки. Предстояла большая работа, нужно было. много

успеть за день. У Раневской же, как на зло, случилось расстройство

желудка. По приезде на площадку она сразу направилась к выстроенному на

краю поля дощатому сооружению. Аппаратура давно установлена, группа готова

к съемкам, а артистки нет и нет. Режиссер нервничает, глядит на часы,

оператор сучит ногами. Актриса не появляется. Орут, думая, что с ней

что-то случилось. Она отзывается, кричит, что с ней все в порядке. Наконец

после долгого ожидания дверь открывается и Раневская, подходя к группе,

говорит:

- Братцы вы мои! Знали бы вы, сколько в человеке дерьма!

Молодая актриса как-то спросила у Раневской:

- Фаина Георгиевна, как вы думаете, почему у мужчин красивая женщина

пользуется большим успехом, чем умная?

- Деточка, это же так просто! Слепых мужчин на свете не слишком много, а

глупых - хоть пруд пруди...

На вопрос одного из актеров, справлявшихся по телефону у Раневской о ее

здоровье, она отвечает:

- Дорогой мой, такой кошмар! Голова болит, зубы ни к черту, сердце жмет,

кашляю ужасно, печень, почки, желудок - все ноет! Суставы ломит, еле

хожу... Слава Богу, что я не мужчина, а то была бы еще импотенция!

На улице в Одессе к Раневской обратилась прохожая:

- Простите, мне кажется, я вас где-то видела... Вы в кино не снимались?

- Нет, - отрезала Раневская, которой надоели уже эти бесконечные

приставания. - Я всего лишь зубной врач.

- Простите, - оживилась ее случайная собеседница. - Вы зубной врач? А как

ваше имя?

- Черт подери! - разозлилась Раневская, теперь уже обидевшись на то, что

ее не узнали. - Да мое имя знает вся страна!

Находясь уже в возрасте преклонном, Раневская тем не менее умела заставить

людей подчиняться и выполнять ее требования. Однажды перед Московской

олимпиадой Раневская набрала номер директора театра и официальным тоном

сообщила, что ей срочно нужна машина. Директор попробовал отказать,

сославшись на то, что машина занята, но Раневская сурово перебила:

- Вы что же, не понимаете? Я должна объехать Москву и показать мальчику

олимпийские объекты. Он хочет убедиться, что все в порядке...

Директор вынужден был отправить машину Раневской, хоть и не знал, какой

такой еще мальчик желает проверить готовность объектов. А Мальчик - была

кличка любимой собачки Фаины Георгиевны.

Однажды Раневская отправилась в магазин за папиросами, но попала туда в

тот момент, когда магазин закрывался на обед. Уборщица, увидев стоящую у

дверей Раневскую, бросила метелку и швабру и побежала отпирать дверь.

- А я вас, конечно же, узнала! - обрадованно говорила уборщица, впуская

Раневскую. - Как же можно не впустить вас в магазин, мы ведь вас все очень

любим. Поглядишь этак на вас, на ваши роли, и собственные неприятности

забываются. Конечно, для богатых людей можно найти и более шикарных

артисток, а вот для бедного класса вы как раз то, что надо!

Такая оценка ее творчества очень понравилась Раневской, и она часто

вспоминала эту уборщицу и ее бесхитростные комплименты.

Однажды Раневская поскользнулась на улице и упала. Навстречу ей шел

какой-то незнакомый мужчина.

- Поднимите меня! - попросила Раневская. - Народные артистки на дороге не

валяются...

Однажды Раневскую спросили, была ли она когда-нибудь влюблена, и актриса

рассказала забавную и грустную историю. Лет в девятнадцать, поступив в

труппу какого-то провинциального театра, она влюбилась в первого

героя-любовника. Конечно же, он был настоящим красавцем, как и положено

актеру, играющему такие роли. "Я же была настоящей уродиной, даже в

молодые годы,- призналась Фаина Георгиевна. - Ходила за ним как тень,

пялилась, словом, влюбилась как кошка... Он как бы и не замечал ничего, но

вот как-то раз неожиданно подходит ко мне и говорит:

- Дорогая, вы ведь неподалеку комнатку снимаете? Верно?

- Верно...

- Ждите меня сегодня вечером, часиков около семи, я к вам загляну...

Я, конечно, немедленно отпросилась домой, накупила вина и еды,

принарядилась, напудрилась, сижу и жду... Час жду, другой... Наконец,

часов около десяти, является пьяный, растрепанный, в обнимку с какой-то

крашеной стервой.

- Дорогая, - говорит, - погуляйте где-нибудь часок...

Вот это была моя первая и последняя любовь".

Однажды в театре Фаина Георгиевна ехала в лифте с артистом Геннадием

Бортниковым, а лифт застрял... Ждать пришлось долго - только минут через

сорок их освободили. Молодому Бортникову Раневская сказала, выходя:

- Ну вот, Геночка, теперь вы обязаны на мне жениться! Иначе вы меня

скомпрометируете!

Оставшись в послереволюционной России, Раневская очень бедствовала и в

какой-то трудный момент обратилась за помощью к одному из приятелей своего

отца.

Тот ей сказал: 'Сударыня, поймите меня правильно: дать дочери Фельдмана

мало я не могу. А много - у меня уже нет...'

Председатель Комитета по телевидению и радиовещанию С. Г. Лапин, известный

своими запретительскими привычками, был большим почитателем Раневской.

Актриса, не любившая идеологических начальников, довольно холодно

выслушивала его восторженные отзывы о своем творчестве.

Однажды Лапин зашел в гримуборную Раневской после спектакля и принялся

восхищаться игрой актрисы. Целуя на прощание ей руку, он спросил:

- В чем я могу вас еще увидеть, Фаина Георгиевна?

- В гробу, - ответила Раневская.

Раневская долгие годы работала в театре им. Моссовета. Однако отношения с

главным режиссером у нее не сложились, и Завадскому частенько доставалось

от ее острого языка. Как-то Завадский, который только что к своему юбилею

получил звание Героя Социалистического Труда, опаздывал на репетицию.

Ждали долго. Наконец, не выдержав, Раневская спросила с раздражением:

-Ну, где же наша Гертруда?

Раневская как-то сказала с грустью:

- Ну надо же! Я дожила до такого ужасного времени, когда исчезли

домработницы. И знаете почему? Все домработницы ушли в актрисы.

Раневская наконец получила новую квартиру. Друзья перевезли ее нехитрое

имущество, помогли расставить все по местам, а когда собрались уходить,

Фаина Георгиевна вдруг заволновалась:

- Боже мой, а где мои похоронные принадлежности?! Куда вы девали мои

похоронные принадлежности? Не уходите, я же сама ни за что не найду, я же

старая, могут понадобиться в любую минуту!

Стали искать эти 'похоронные принадлежности', не совсем понимая, что

Раневская имеет в виду. И вдруг Фаина Георгиевна радостно закричала:

- Да вот же они, слава Богу, нашла! И торжественно продемонстрировала всем

коробочку со своими орденами и медалями.

Раневская познакомилась и подружилась с теткой режиссера Львовича, которая

жила в Риге, но довольно часто приезжала в Москву. Тетку эту тоже звали

Фаина, что невероятно умиляло Раневскую, которая считала свое имя

достаточно редким. 'Мы с вами две Феньки, - любила при встрече повторять

Раневская. - Это два чрезвычайно редких и экзотических имени'. Однажды

сразу после выхода фильма 'Осторожно, бабушка!' Фаина Раневская позвонила

в Ригу своей тезке и спросила, видела ли та фильм?

- Еще не видела, но сегодня же пойду и посмотрю!

- Так-так, - сказала Раневская. - Я, собственно, зачем звоню... Звоню,

чтобы предупредить - ни в коем случае не ходите, не тратьте деньги на

билет, фильм - редкое г..!

Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на

вокзал.

- Жалко, что мы не захватили пианино, говорит Фаина Георгиевна.

- Неостроумно, замечает кто-то из сопровождавших.

- Действительно неостроумно, - вздыхает Раневская - Дело в том, что на

пианино я оставила все билеты.

Раневская, всю жизнь прожившая одна, говаривала:

- Семья - это очень серьезно, семья человеку заменяет всё. Поэтому, прежде

чем завести семью, необходимо как следует подумать, что для вас важнее:

всё или семья.

Раневская, как и очень многие женщины, абсолютно не разбиралась в физике,

и однажды вдруг заинтересовалась, почему железные корабли не тонут.

- Как же это так? - допытывалась она у одной своей знакомой, инженера по

профессии. - Железо ведь тяжелее воды, отчего же тогда корабли из железа

не тонут?

- Тут все очень просто, - ответила та. - Вы ведь учили физику в школе?

- Не помню.

- Ну, хорошо, был в древности такой ученый по имени Архимед. Он открыл

закон, по которому на тело, погруженное в воду, действует выталкивающая

сила, равная весу вытесненной воды...

- Не понимаю, - развела руками Фаина Георгиевна.

- Ну вот, к примеру, вы садитесь в наполненную до краев ванну, что

происходит? Вода вытесняется и льется на пол... Отчего она льется?

- Оттого, что у меня большая ж...! - догадалась Раневская, начиная

постигать закон Архимеда.

Фаина Раневская и Варвара Сошальская были заняты в спектакле 'Правда

хорошо, а счастье лучше'. Раневской уже было за восемьдесят, а Сошальгкой

к восьмидесяти.

Однажды на репетиции Сошальская плохо себя чувствовала: в ночь перед

репетицией не спала, подскочило давление... В общем, все ужасно. Раневская

пошла в буфет, чтобы купить ей шоколадку или что-нибудь сладкое, дабы

поднять подруге настроение. В буфете продавались здоровенные парниковые

огурцы, в ту пору впервые среди зимы появившиеся в Москве.

Фаина Георгиевна немедленно купила огурец невообразимых размеров, положила

в карман передника - она играла служанку - и отправилась на сцену. В тот

момент, когда нужно было подать что-то барыне Сошальской, - Раневская

вытащила из кармана огурец:

- Вавочка, посмотри, какой огурчик я тебе принесла...

- Спасибо тебе, Фуфочка! - обрадовалась Сошальская.

Уходя со сцены, Раневская очень хитро подмигнула и уточнила:

- Вавочка, я дарю тебе этот огурчик. Хочешь - ешь его, хочешь - живи с

ним...

Пришлось режиссеру объявить перерыв, поскольку после этой фразы

присутствующие просто полегли от хохота и репетировать уже никто не мог...

- Или я старею и глупею, или нынешняя молодежь ни на что не похожа! -

сетовала Раневская. - Раньше я просто не знала, как отвечать на их

вопросы, а теперь даже не понимаю, о чем они спрашивают.

В присутствии Раневской однажды зашел разговор о современной молодежи.

- Вы правы, - заметила Фаина Георгиевна - сегодняшняя молодежь ужасная. Но

еще ужаснее то, что мы не принадлежим к ней.

Как-то раз Раневскую остановил в Доме актера один поэт, занимающий

руководящий пост в Союзе писателей.

- Здравствуйте, Фаина Георгиевна! Как ваши дела?

- Очень хорошо, что вы спросили. Хоть кому-то интересно, как я живу!

Давайте отойдем в сторонку, и я вам с удовольствием обо всем расскажу.

- Нет-нет, извините, но я спешу. Мне, знаете ли, надо еще на заседание...

- Но вам же интересно, как я живу! Что же вы сразу убегаете, вы

послушаете. Тем более, что я вас задержу на долго, минут сорок, не больше.

Руководящий поэт начал спасаться бегством.

- Зачем же тогда спрашивать, как я живу?! - кричала ему вслед Раневская.

Раневская говорила:

- Старость - это просто свинство. Я считаю, что это невежество Бога, когда

он позволяет доживать до старости. Господи, уже все ушли, а я все живу.

Бирма - и та умерла, а уж от нее я этого никак не ожидала. Страшно, когда

тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами,

живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!

Раневская на вопрос, как она себя сегодня чувствует, ответила:

- Отвратительные паспортные данные. Посмотрела в паспорт, увидела, в каком

году я родилась, и только ахнула...

Раневская объясняет внуку, чем отличается сказка от были:

- Сказка - это когда женился на лягушке, а она оказалась царевной. А быль

- это когда наоборот.

Однажды на съемках ее постоянный гример то ли заболел, то ли просто не

пришел - так или иначе, на месте его не оказалось. После солидного

скандала, на кои, говорят, она была не меньший мастер, чем на все

остальное, Раневская согласилась на замену - робкую, скромную, только что

после института молоденькую девушку. Та и так была в полуобмороке от

сознания того, С КЕМ ей предстоит работать, а этот скандал ее доконал

окончательно. Очевидно, желая ее подбодрить, Раневская решила поговорить с

ней о жизни. "Замужем?" - спросила она. "Нет..." - робко пискнула девушка.

"Хорошо!" - одобрила Фаина Георгиевна. "Вот помню, когда в Одессе меня

лишали невинности, я орала так, что сбежались городовые!"

Еще несколько шуточек от Фаины Раневской:

1. Назойливая поклонница выпрашивает у Фаины Григорьевны номер ее

телефона. На что та отвечает с изумлением в глазах: "Милая, вы что, с ума

сошли? Ну откуда я знаю свой телефон? Я же сама себе никогда не звоню".

2. "Присказка" Раневской, порожденная ее трениями на профессиональной

почве с Юрием Завадским: "Вы знаете, что снится Завадскому?" - и тут же

сама себе отвечает: "Ему снится, что он уже похоронен в Кремлевской

стене".

3. Раневская решила продать шубу. Открывает перед потенциальной

покупательницей дверь шкафа - и вдруг оттуда вылетает здоровенная моль.

Фаина Григорьевна провожает ее взглядом и внушительным тоном - с упреком -

вопрошает: "Ну что, сволочь, нажралась?"